Преподаватель английского языка и координатор экзаменаторов Южного региона Cambridge Assessment, руководитель Teacher Training Department IH Voronezh-Linguist Наталья Байрак размышляет о парадоксе появившейся в последнее время тенденции возврата к использованию перевода на русский на уроках английского.
Ждем комментариев и от сторонников противоположной точки зрения!
Наши убеждения и стереотипы относительно того, как преподавать иностранный язык, что хорошо, а что плохо, похожи на качели – вверх-вниз, от одного экстрима к другому. Не успевая понять, почему что-то считалось вредным, мы радуемся, что его теперь “разрешили”, как постящийся, который жадно поглощает “постное пирожное”.
Подобная ситуация складывается с использованием родного языка в моноязычных классах. Раньше было “нельзя ни в коем случае”, теперь “не так страшен черт”. В довольно уважаемых изданиях и источниках вышел целый ряд статей о пользе перевода, и наши преподаватели, которые долго маялись, пытаясь отлучить себя от него, радостно ринулись в родную и уже почти забытую стихию. Мне подобный подход кажется чрезвычайно опасным. Да, действительно, нет правил без исключений, но для того, чтобы грамотно пользоваться исключениями, правило должно быть выучено на зубок. Здесь мне хотелось бы привести причины, по которым перевод применять опасно, и показать, к чему может привести и приводит злоупотребление переводом.
1. Это “самое простое” средство объяснить
Для того чтобы перевести новую лексику, ввести новые слова для чтения или аудирования или ответить при помощи перевода на вопрос студента, не надо НИЧЕГО. Ни анализа лексики, расписывания концепта по составляющим, словарной работы, ни поиска понятных примеров, ни скачивания и распечатывания картинок. Не надо этого. Просто приходи на урок и переводи. Адекватно ли ты перевел? Нет ли более удачного перевода? Многие над этим не задумываются, просто пользуются статусом носителя языка и все. Поэтому преподаватель, которому “разрешено” переводить, расслабляется, начинает тратить меньше времени на подготовку, а кто-то и вообще может прийти на урок неподготовленным, открыть книгу в последний момент и приступить к уроку. Нравится ли это учителям? Конечно. Хорошо ли это для учебного процесса? Решайте сами.
2. Это “как в школе”
Мы родом из грамматико-переводного метода, где практически единственным заданием на дом было “читать и переводить”. Помогло ли это нам научиться? Очевидно, да. Шли ли мы при этом самым простым и коротким путем? Очевидно, нет. Иначе не было бы сотен и тысяч людей, искалеченных школой и институтом, ненавидящих английский и говорящих на исковерканном пиджине, который никто, кроме соотечественников, не может понять.
Мне не раз доводилось переводить при наборе персонала в крупные транснациональные компании, и у большинства работодателей основная проблема в набором кадров – язык. Нормального специалиста, профессионала и управленца с опытом и с языком в нашей стране очень, очень трудно найти. Многие из этих людей имеют дипломы “переводчика в сфере профессиональной коммуникации”, которые наши вузы раздают за приемлемую плату направо и налево. Выпускники этих вузов зачастую даже читают со словарем Шекспира, только от них никакого толка в производственном процессе и они не могут поддержать базовую беседу “о детях-о семье” с коллегами за ужином.
Наших преподавателей трудно винить – в классе, где сидят тридцать человек разных уровней, трудно делать что-то кроме перевода. Но зачем переносить эту практику на работу в языковой школе или спец-группе?
3. Это создает языковой барьер
Как выглядит мыслительный процесс “человека переводящего” – 1) понимание вопроса или задачи, 2) перевод на родной язык, 3) формулирования мысли на родном языке, 4) перевод на иностранный, 5) произнесение полученного результата. Три промежуточные (и совершенно лишние) операции занимают время, создавая некомфортные паузы в общении. В результате человек с нормальным словарным запасом и набором грамматики не может быстро ответить на простой вопрос, вроде “как тебе понравилось у нас в городе”. Особенно остро это проявляется в так называемом функциональном английском, когда реагировать надо быстро и адекватно, на автомате.
4. Это вызывает искусственное ощущение комфорта
Я могу залезть в словарь и посмотреть там перевод, а еще я могу спросить, как переводится нечто, у моего преподавателя. Мне не нужно чувствовать себя слабым, беспомощным, потеряным в чужой языковой среде, где надо “выкручиваться” имеющимися средствами, где приходится сталкиваться со стеной чужой и чуждой звучащей речи, так не похожей на учебные записи. Я могу слушать и понимать выхолощенную, иллюзорную, не существующую речь и могу производить такую же – как робот. Плевать, что так никто не говорит – мой учитель рад.
5. Это формирует почву для непонимания
Я перевел слово – следовательно, я его понял. Неважно, что в чужом языке эта конструкция или единица используется в другом контексте, с другими оттенками смысла, в других сочетаниях, неважно, что они имеют в виду что-то другое. Если я не привык задавать вопросов, уточнять, проверять, если я функционирую только в своем моноязычном псевдо-пространстве, я легко могу изъясняться на своем “хау мач вотч – файв вотч”, и для меня будет настоящим шоком, что носитель языка будет просто не в состоянии меня понять. Самое страшное, я могу не догадаться, что он меня неправильно понял. Мой собеседник никогда не узнает, что я думаю, потому что он услышит только то, что я скажу, а это будет отличаться.
6. Это “костыли”
Так же как нерадивый школьник, привыкший списывать, теряется на честном тесте, так и “человек переводящий” не может и не хочет думать, понимать значение слова из контекста, догадываться. Он спотыкается о каждое незнакомое слово, каждый непонятный кусок текста вводит его в панику, а неясности при аудировании вообще выключают мозг и препятствуют пониманию. Все это занимает уйму времени и сил, бессмысленных и нелепых.
7. Это переносит фокус с коммуникации на “говорение”
Я хочу сказать “мы с подружками по пятницам вечером гуляем”, следовательно, я узнаю, как переводится слово “гулять” и буду радостно нести чушь, не понимая, что в английском эта фраза передается иначе. Мне необязательно слушать партнера и запоминать, как именно он высказал ту или иную мысль, потому что в любой момент, когда мне понадобится что-то сказать, я просто переведу составляющие своего сообщения и произведу на свет этакого франкенштейна.
8. Это формирует навыки, с которыми потом очень сложно бороться
Очень трудно отучить человека, достигшего полупродвинутого уровня, говорить самодельные нелепости, а-ля “previously, I liked chess“. Потому что, например, то, что русский человек выражает при помощи лексики, англичанин формулирует при помощи грамматики. Там, где у нас – приставка, у них – предлог и так далее. А привычки уже сформированы и закреплены. В итоге человек “спикс фром хиз харт” на языке, который отчасти “придумал” он сам, или на языке, изобилующем устаревшими формальными конструкциями и полумертвыми идиомами из девятнадцатого века. И уже не отошлешь этого человека обратно учиться “с нуля”.
9. Если делать правильно – это очень сложная работа
Перевод, предполагающий настоящий тонкий поиск эквивалентов, – ужасно полезная штука. И вот его как раз студенты не любят. Потому что иногда понимаешь, но не можешь подобрать точный аналог, не решаешься выйти из плоскости, переключиться. Упражнения с переводом – увлекательная и трудоемкая работа, которая по плечу не каждому.
10. Настоящий талант к переводу – бóльшая редкость, чем талант к языкам
В последнее время некоторые специалисты, говоря о полиэтничности современного общества, намекают, что умение переводить – полезная вещь. Да, безусловно. Именно поэтому людям, которые это делают хорошо, платят деньги. Переводить труднее, чем понимать. Это еще несколько ментальных операций, это еще целый ряд навыков. Зачем учить этому, не научив тому, зачем к тебе пришли – адекватно общаться на языке.
Один из основных аргументов в пользу перевода – экономия времени. Безусловно, перевод экономит время учителя, потому что подготовить “лекцию-концерт” проще, чем урок, где студенты сами найдут ответы на свои вопросы и поймут что-то важное при помощи своих ограниченных ресурсов и с помощью учителя. Подарить рыбу проще, чем научить ее ловить. Научить понимать – гораздо сложнее, чем просто перевести, но и настолько же полезнее. Нет ничего плохого в том, чтобы пользоваться дополнительным ресурсом там, где он действительно необходим. Но использовать его просто из собственной лени, неумения пользоваться альтернативными и более адекватными средствами, не понимая последствий, – значит признать свое поражение как учителю и сдать все с таким трудом отвоеванные позиции.
Наталья Байрак,
к.ф.н., CELTA