Тахир Велимеев, участвовавший как переводчик и редактор в издании на русском языке романов Роберта Джордана из цикла “Колесо Времени”, рассказывает об авторе специально для сайта “Британии”.
Известность Роберт Джордан приобрел как создатель фэнтезийной эпопеи “Колесо Времени”, первыми двумя томами которой стали вышедшие в теперь далеком 1990 году “The Eye of the World” и “The Great Hunt”. Однако к тому времени он уже успел опубликовать несколько романов из “Конанианы”, в том числе и новеллизацию знаменитого фильма “Конан-варвар”.
Когда в начале 1990-х годов началась работа над переводом, у меня, честно говоря, и в мыслях не было, что проект окажется столь “долгоиграющим”. Помнится, издатель показал две книги, сказал, что в США пользуются читательским успехом эти романы-фэнтези Джордана, и спросил, не возьмусь ли я за их перевод. А книги две, потому что вторая, “Великая охота” (“The Great Hunt”), – прямое продолжение “Ока мира” (“The Eye of the World”).
Таким образом, 14 томов цикла (на русском в настоящее время готовится к выходу двенадцатый) – это ОДИН ЕДИНЫЙ мега-роман, со сквозным сюжетом, и по большому счету именно так и следует воспринимать в целом “Колесо Времени”. В намерения Роберта Джордана входило дополнить свою эпопею тремя романами-приквелами, события в которых предшествуют первой книге цикла. Также он собирался после завершения всего цикла написать еще два-три романа, где действие происходит в мире “Колеса Времени”, но, к сожалению, планы эти остались неосуществленными.
Исключением является роман “Новая весна” (“New Spring”) – он возник из небольшой одноименной повести, которая вышла в составленной Робертом Силвербергом антологии фэнтези “Легенды” (“Legends”) и в которой приняли участие также другие выдающиеся мастера жанра, среди них – Стивен Кинг, Джордж Мартин, Урсула Ле Гуин, Энн Маккэффри, Терри Пратчетт. В романе “Новая весна” автор немного приподнял завесу над тем, что происходило до начала “Ока мира”, показал, как закручивалась пружина некоторых сюжетных линий. Очевидно, ему очень хотелось поделиться с преданными читателями своим знанием о мире “Колеса Времени”, дать им возможность ближе познакомиться с отдельными героями, чья роль на первых порах будет велика, но кого дальнейшее движение сюжета несколько отодвинет в тень.
При чтении первой книги цикла “Око мира”, думаю, у многих возникнет чувство, будто нечто подобное им уже встречалось. Кое-кто даже говорил о заимствовании сюжетной канвы у Толкина: в деревне, находящейся в “медвежьем углу” мира, появляются чужаки и сманивают за собой нескольких местных жителей, чьи судьбы в итоге переплетутся с судьбами стран и народов и всего мира. А в погоню за ними устремятся злобные орки… ой, нет, не они, но существа на толкиновских орков похожие и не менее злобные и мерзкие.
Но не будем приписывать Джордану чужих грехов. У него самого фантазии хватило бы на нескольких. Тем более что вторая книга “Великая охота” мало чем напоминает толкиновского “Хоббита” или “Властелина колец”, и именно она придает циклу совсем иной сюжетный и драматический импульс. В этой книге, на мой взгляд, произошла определенная смена тональности, и то, что начиналось все-таки как некая сказка, приобрело эпичные размах и глубину, многогранность и реализм подлинного мира.
Если же говорить обо всем цикле, то на самом деле Джордан создал не просто мир, а несколько миров в одном – это и совершенно разные страны и народы, и мифология и онтология созданного им Мира, взаимоотношения реального и “магического”, “тонкие” и параллельные миры и многое другое. И все части возведенного им сооружения под названием «Мир “Колеса Времени”» сцеплены между собой весьма плотно. И если какой-то элемент этого мира возникает на страницах романа, то очень вероятно, что упомянутая деталь (или персонаж, или место, или вроде бы мимоходом сказанное слово) “сыграет” в какой-то совершенно другой момент повествования – и случиться это может даже не в следующем томе, а позднее. И в этом, как мне кажется, особенность стиля Джордана – читатель должен обращать внимание на мелочи. И когда это “ружье на стене”наконец выстреливает, на читателя снисходит озарение: “Вот оно как!”, смешанное с ощущением: “Я же ведь догадывался, что об этом автор неспроста сказал!”.
И еще один примечательный штрих: каждый том цикла – довольно толстый роман, а уж последний, работу над которым завершал уже Брэндон Сандерсон, был разделен на три книги, иначе он оказался бы чересчур “увесистой”. Однако при этом лично я не назвал бы стиль Джордана многословным или тяжеловесным, хотя, естественно, язык его заметно отличается, скажем, от краткости и “резкости” слога Роджера Желязны в “Янтарном цикле”. Внимание к деталям требует обстоятельности в описании окружающего мира, и эта особенность, на мой взгляд, кинематографична. Но не в том смысле, что по циклу Джордана хоть сейчас снимай кино (хотя сериал может выйти очень даже зрелищным), а в том, что автор выступает своеобразным художником-постановщиком, когда текст позволяет зримо представить “картинку”, “визуализируется”. Впрочем, для этого и у читателя должна быть развитая фантазия – но неужели человек без фантазии станет читать фантастику?
Внимание к деталям, кстати, проявилось у Роберта Джордана еще в одном. При переводе я не раз обращал внимание, что в своем тексте он использовал отнюдь не первое или второе значение какого-то слова английского языка, а то, которое в словарях стоит под циферкой “5”, а то и “7”. Иногда автор создавал и новые выражения, особенно т. н. “фразовые глаголы” – менял глагол на синонимический, куда менее употребительный. Нередко Джордан придумывал свои названия для каких-то реалий созданного им мира – деревьев, растений, предметов и т.п. Что-то удалось адекватно, на мой взгляд, передать на русском языке, в каких-то случаях решить эту задачу, возможно, удалось не до конца, и тогда, вероятно, некоторые нюансы все-таки оказались “утрачены при переводе” – “lost in translation”. В общем, при работе над текстами Джордана маленькие открытия переводчику были гарантированы.
Кстати, автор мастерски использовал различные, если можно так сказать, “культурные реперы”. Он брал что-то, знакомое по нашему миру, и умело встраивал это в ткань созданного его фантазией мира. И такое “взаимопроникновение” придает своеобразие вселенной Джордана. Так, например, обычаи и образ жизни народа, обитающего в пустыне и славящегося своими непревзойденными воинами, заставляют вспомнить индейцев Северной Америки – и в то же время “свободных”, или фрименов, из произведений Фрэнка Херберта о Дюне. Явившиеся из-за океана завоеватели облачены в доспехи, вызывающие ассоциации со средневековой Японией. А рыцари в белых плащах, борцы с вселенским злом, оборачиваются политиканами-инквизиторами. И таких “пересечений” миров – реальных и фантастических – в романах “Колеса Времени” предостаточно: дотошные фэны обнаружили в книгах Джордана множество “кросскультурных параллелей” подобного рода.
И вот еще что хотелось бы отметить. В какой-то момент я мог бы назвать выходившие книги цикла “эпопеей с продолжением”. Все очень напоминало романы с продолжениями. Такие романы на рубеже XIX-XX веков публиковались в журналах по частям на протяжении значительного времени, причем очередные главы уходили в типографию, едва автор успевал их закончить. То есть когда вышли первые книги “Колеса Времени”, новый том еще не был готов, хотя сам Джордан неоднократно говорил, что с самого начала он знал, чем и как закончится вся эпопея. Читатели же с нетерпением ждали, когда появится очередной том цикла – и гадали, сколько же их всего будет. И вот в начале 2013 года увидела свет завершающая книга фэнтезийной эпопеи – “Память Света” (“A Memory of Light”). Остается лишь в знак благодарности и признательности склонить голову перед Робертом Джорданом, чей труд и талант создали и подарили нам целый новый мир – мир “Колеса Времени”.
Если же говорить о личных предпочтениях, то больше прочих мне нравятся “The Great Hunt” и “The Fires of Heaven”, а особенно та повесть из антологии – короткая, но замечательно написанная “New Spring”. Последняя, наверное, потому, что, несмотря на небольшой объем, соединила вместе очень многое из того, что будет важно для героев и определит их судьбу в дальнейшем – здесь нашлось место и загадкам, и трагическим эпизодам, и надежде на будущее…
Т. Велимеев
