Английская библиотека Андрея Аствацатурова

Astvastaturov.jpgАндрей Аствацатуров — не только известный петербургский писатель, автор романов “Люди в голом”, “Скунскамера”, но еще и преподаватель, филолог, специалист по англоязычной классике, исследователь Джойса и Элиота. Мы решили узнать, какие книги на английском языке украшают полки такого большого знатока британской и американской литературы.

 

“Британия”: Какие книги на английском языке первыми появились в вашей библиотеке?

Андрей Аствацатуров: Мою библиотеку начал формировать отец, но некоторые английские книжки у меня остались еще от деда. Мой дед, академик Виктор Максимович Жирмунский занимался английской литературой. После его смерти часть книг бабушка отдала в библиотеку Академии наук, а часть осталась. Среди них Шекспир, Вальтер Скотт, собрание сочинений Томаса Элиота. Позже, когда я писал диссертацию об Элиоте, не приходилось ходить в библиотеку за оригиналами.

“Бр.”: Связано ли было пополнение вашей библиотеки с учебой в английской школе?

А.А.: В английскую школу меня отдали в 1976 году. Предполагалось, что в какой-то момент я начну читать по-английски, поэтому родители стали мне покупать разные английские книги. Они продавались, в основном, в магазине “Планета”. Все началось с детских книжек: “Приключения Тома Сойера”, “Приключения Гекльберри Финна”. Потом я стал старше, и в этой же “Планете” мне покупали Сомерсета Моэма, Ивлина Во, Вальтера Скотта, Диккенса. Отец лучше знал, что мне надо читать, он часто ходил в “Старую книгу” и приносил мне английскую классику: Шекспира, Бена Джонсона, Шарлотту Бронте. Однажды он купил собрание сочинений Байрона в одном томе, тогда это было в диковинку. Позже у меня появились такие же тома Перси Биши Шелли и Оскара Уайльда.

“Бр.”: Как стала изменяться ваша библиотека в университетские годы?

Joyce UlyssesА.А.: Когда я учился в университете, я сам потихоньку стал покупать книги, которые мне были интересны. В основном, что-то из английского и американского модернизма. В “Старой книге” я купил себе Фолкнера — романов шесть, но в издании “paperback“, то есть, с мягкой обложкой. Они стоили очень недорого. Потом, помню, отец дал мне деньги — стипендия была небольшая, молодые люди были не так самостоятельны, как сейчас — и я купил себе несколько томов Олдоса Хаксли на английском.

Некоторые книги были подешевле, стоили в пределах двух-трех рублей. Их выпускало издательство “Прогресс” — они еще были с русскими комментариями. Я покупал Киплинга, Голдинга, Фолкнера, Сомерсета Моэма, Оскара Уайльда, Вирджинию Вульф, Джерома Дэвида Сэлинджера, Воннегута. Рассказы Сэлинджера я купил в “Старой книге” за один рубль, в те времена это вообще ничего не стоило. А вот за те книжки, которые продавались в “Планете”, приходилось выкладывать рублей по шесть-семь. Помню, на третьем курсе для меня стало большим событием, когда отец подарил мне роман Джеймса Джойса “Улисс”. Книга стоила целых пятнадцать рублей, это был неожиданный удар по семейному бюджету. Потом этот роман мне пригодился, когда я занимался “Улиссом”.

Бывало, кто-то уезжал за границу и раздавал свою библиотеку. Приходишь, а там попадаются разные интересные книги, например, собрание драматургии Юджина О’Нила, Скотт Фицжеральд, Хемингуэй — это был автор, которого любили и издавали в “Прогрессе” огромными тиражами.

У меня есть и какое-то количество научных книг: в частности, литература о Генри Миллере, так как я нем много писал. Книги самого Миллера занимают у меня целую полку. В нулевые было сложно наладить связь с “Амазоном”, поэтому я просто, когда был в Нью-Йорке, купил “Тропик Рака”, “Тропик Козерога”, “Черную весну”, публицистику, и все это в чемодане привез в Россию. Также мои друзья — западные профессора — присылали мне разные его книги или ксерокопии.

“Бр.”: Насколько сейчас обширна ваша английская библиотека?

А.А.: Это всего где-то полок семь-восемь. У меня не большая английская библиотека, вот у моего учителя, Юрия Витальевича Ковалева вся стена была уставлена английскими книгами.

У меня книги стоят не по алфавиту, а как у историка литературы, подряд в историческом порядке: Шекспир, Джон Донн, Джон Мильтон, сборник-антология поэзии XVIII века, затем Уильям Блейк, Джон Китс, Байрон, Шелли, Суинберн, Теннисон, Оскар Уайльд, Киплинг, Томас Элиот, Вирджиния Вулф, Хаксли и так далее. Американская литература точно так же: Вашингтон Ирвинг, Эдгар Алан По, Генри Дэвид Торо, Готорн, Генри Джеймс, потом уже XX век: Уильям Фолкнер, антология поэзии, сборник поэзии Эзры Паунда, Фрэнсис Скотт Фитцжеральд, Хемингуэй, Сэлинджер, Воннегут, Берроуз, Керуак, какие-то современные авторы… В основном, это бумажные издания, но есть пара-тройка раритетных книг: Вальтер Скотт XIX века, сборник Альфреда Теннисона, изданный в начале XX века, отдельные тома Диккенса, изданные в СССР еще до издательства “Прогресс”.

“Бр.”: Каких современных авторов вы читаете?

А.А.: Лет десять назад я очень внимательно следил за тем, что происходит в английском мире. Сейчас я едва успеваю читать то, что появляется в русской литературе. Тем более, у меня большое количество друзей-писателей, и кто-нибудь обязательно выпускает книгу каждые два месяца. И нужно обязательно следить, как-то реагировать, потому что это наш национальный литературный контекст. Я в него погружен в большей степени, нежели в американский. В прошлом году как члену жюри премии “Новая словесность” мне нужно было прочитать 150 русских книг за два месяца.

Jonathan Franzen FreedomТем не менее, что-то я все-таки стараюсь отслеживать. Из нового последнее, что я прочитал на английском, были роман Джонатана Франзена “Свобода”, роман Тибора Фишера “Путешествие на край комнаты” и его рассказы, которые он мне подарил. Также роман Кутзее “Disgrace“, его на русский язык перевели как “Бесчестье”, роман Кормака Маккарти “Дорога”, роман Грэма Свифта “Земля воды”.

Также я познакомился с одним английским писателем — Мелвином Берджесом. Его книги рассчитаны на определенный сегмент — на 15-летних подростков. У нас его переводили, и против него даже были судебные дела. Я читал его роман, который называется “Doing It“. И хотя я не “таргет-группа”, это литература интересная, ее надо и взрослым читать, чтобы они понимали, как устроено сознание подростков. У нас такого в принципе нет. У нас есть либо литература для детей, либо о детях. Или для совсем маленьких, школьников до 10 лет, либо всё, взрослая. А вот этот сегмент, которому 12-16 лет, принципиально упущен.

Заставлять 14-16-летнего подростка читать Пушкина или Достоевского — значит прививать вкус, но это занятие не самое благодарное. Это все-таки неактуально для молодого человека, он должен одновременно с классикой читать литературу про сверстников, которые сидят за компьютером, пользуются айфонами, употребляют наркотики, едят “джанк фуд”, а не о тех, которые совершают приключения с Томом Сойером в 19 веке. Вот такой литературы у нас практически нет. И это очень плохо. Мелвин Берджесс — как раз тот литератор, который ориентирован на подростков. Здесь затронута очень важная проблема: подросткам трудно что-то очень объяснить. Например, нельзя сказать, что наркотики — это плохо. Он будет понимать, что вы его обманываете. Потому что для него наркотики — это хорошо. Мы понимаем, что наркотики — это опасное социальное зло, вызывающее физиологическое и психологическое привыкание, и молодежь принципиально этому подвержена. Значит, нужно на эти темы и разговаривать определенным образом. Еще одна важная тема — пубертатный период и связанная с ним сексуальность. Детские книги у нас бесполые, но надо понимать, что 15-летнего ребенка заботит в меньшей степени проблема Раскольникова — “Тварь я дрожащая или право имею” — или Ивана Карамазова — “Если Бога нет, то все дозволено”, — его заботит секс. Наверное, про это надо как-то говорить. Поэтому я не жалею, что прочитал книгу Мелвина Берджеса и она есть в моей библиотеке.

“Бр.”:Почему важно читать англоязычную литературу в подлиннике?

А.А.: На русском языке английской классике очень повезло, классике XX века тоже — замечательные переводы, но надо всегда понимать, что поэзию перевести практически невозможно, каким бы чудесным ни был переводчик. Нужно стараться читать в оригинале Фолкнера, Хемингуэя, может быть, Джойса, Дэвида Герберта Лоуренса. Потому что все-таки переводчик создает некоторый барьер между нами, это какой-то вторичный текст, это немножечко неживой язык — язык перевода. Он интересный очень, яркий, переводчики — талантливые люди, но надо отдавать себе отчет в том, что они, скорее всего, идут за кем-то. А реальный литературный язык рождается из небытия, какой-то основы реальности. Это не просто подобранный эквивалент, это что-то очень глубинное и подлинное. Это больше чем просто слово. Оно невероятно живое и невероятно сильное. Поэтому, конечно, надо читать все в оригинале.

The Catcher in the RyeКонечно, если возникают сложности, то лучше обращаться к тем текстам, которые интересны. Если тебе действительно интересен текст, ты не будешь замечать языковых сложностей. Ты будешь настолько хотеть это прочитать, что будешь, тем самым, еще и учить язык. Нельзя выучить просто болтая. Объясниться ты, в конце концов, сможешь, но словарный запас пополняется исключительно за счет чтения. Начинать можно не с чего-то сложного, есть авторы относительно простые, например: Шервуд Андерсон, Воннегут, Хемингуэй. “Над пропастью во ржи” Сэлинджера — это захватывающее произведение, его можно вполне прочитать в оригинале, даже на первом этапе. Относительно просты тот же Сомерсет Моэм, Оскар Уайльд, Киплинг. После этого уже можно переходить к ультрасовременной прозе, к чему-то замысловатому, метафорическому.

Мне кажется, очень полезно учить стихи на английском языке. Это развивает память, и так быстрее обучаешься языку. Школьная вроде бы такая задача, но классические стихи, например, Уильяма Уордсворда, замечательны. Шекспира брать не стоит, так как он писал на том языке, на котором сейчас никто не изъясняется.

“Бр.”:Что, на ваш взгляд, самое главное в изучении языка?

А.А.: Казалось бы, сейчас много ярких, хороших, современных учебников, в отличие от СССР, где их было мало, они методически были немножко неуклюжие, быстро устаревали. Но главное не это, и даже неважно, как учитель знает язык. Он может его знать на среднем уровне, но преподавать шикарно и научить массу людей. Главное, чтобы был контакт с учителем. Если ученику учитель нравится, если ему хочется с ним общаться, тогда он выучит язык. Если неприятен, тогда ничего не получится, каким бы хорошим методистом он не был. Тут нужно товарищество, полная расслабленность. Это поможет преодолеть барьеры. Легко учат языки люди, которые друг в друга влюблены, это психологический вопрос. Нужны учебники, методики, но человеческий контакт очень важен.

Интервью подготовила Светлана Галанова

Меню